Бескрайнее звёздное небо раскинулось над Брешти, и, словно передразнивая его, на земле светились огни походного лагеря. Бой отгремел, и теперь солдаты и лорды обоих армий отдыхали, перевязывали раны и провожали своих товарищей туда, где не будет больше сражений, крови, боли.
Джос закашлялся, закутался в походное одеяло и придвинулся ближе к костру. Ночь была холодной, ведь совсем недалеко лежал снег. Джосу часто приходилось ночевать под открытым небом – за плечами опытного свадийского пехотинца было четыре крупные кампании, но он так до конца и не привык к ночному холоду в этих местах. Протянув руку, он взял палку и перевернул дрова в костре, чтобы они дали побольше жару.
- Эй, брат, - послышалось за спиной. – Я гляжу, ты один сидишь. Для меня места не найдётся?
- Сам видишь, места полно, - отозвался Джос, и к костру подошёл, прихрамывая и опираясь на копьё, молодой солдат с коротко остриженными волосами.
Его нога была перебинтована, из-под бинтов были видны концы длинных прямых палок.
- Сломал, что ли? – спросил Джос, указывая на шины.
- А, - поморщился тот, - скинули меня с лестницы во двор. Хорошо хоть кости собрал, да саблей по голове не получил. Это всё лорд Матиас – как раз пробился вперёд со своими рыцарями. Эх, как он сражался! Ты бы видел!
- Ты из его отряда?
- Ага. Меня звать Мэттом, кстати. Всадник я. Слушай, у тебя хоть котелок есть где-нибудь? У меня вот крупа найдётся, хоть сварим её, поедим.
- Посиди, - кивнул Джос. – Сейчас воды принесу.
Подхватив котелок, Джос отправился к продовольственной палатке, к бочкам с водой. Уже возвращаясь назад, он заметил, что у костра кроме Мэтта есть ещё один человек. Когда пехотинец подошёл, Мэтт и второй, незнакомый, обернулись, и незнакомец приветливо улыбнулся.
- Это, вроде как, твой костёр. Ничего, если я присоединюсь?
- Вместе веселее, - пожал плечами Джос.
- Я Грон, лучник из отряда лорда Эбенхарда.
Джос пожал протянутую руку и снова уселся поближе к костру. Установив котелок на треноги, он еле успел отвернуться от него, когда закашлялся.
- У, какой у тебя кашель плохой, - покачал головой лучник. – Надо это исправлять. – Он покопался в походном ранце и выудил оттуда объёмный кожаный бурдюк. – Ну, подставляйте кружки!
Долго упрашивать товарищей не пришлось.
- Ух, как пробирает! – не удержался Джос, когда приятное тепло заструилось по горлу. – Хороша, давно такой не пробовал.
- Да, - улыбнулся Грон. – Но, наверное, на сегодня хватит. Нам завтра в бой идти.
Джос кивнул.
- Эх, а мне вот теперь в лагере валяться! – с неподдельной досадой заявил Мэтт. – Обидно. Ногу сломал на этой осаде, а вся слава всё равно вам достанется.
- Не переживай, может, ещё и не достанется. Будешь пить за то, чтобы нам спокойно в земле спалось, - неудачно пошутил Грон, и, натолкнувшись на тяжёлый взгляд Джоса, замолк.
Пехотинец покачал головой.
- Не торопись. Будут ещё свои победы, и свои поражения. Я когда из родной деревни уходил, оставлял семью, детей, тоже о подвигах грезил, о том, что на правое дело иду. Но вот как думаешь, почему у этих ребят на стенах, дело левое? Мы сражаемся, они сражаются. А всё это, в конце концов, не имеет никакого смысла.
- Это ещё почему? – удивился Мэтт.
- Потому, что все мы люди подневольные. Разве мы можем сражаться за свободу, если сами не свободны? Нам говорят, куда идти, что делать, с кем воевать. Но вот почему мы воюем?
- Ну, брат, зря я тебе налил. Что-то ты ерунду говоришь какую-то. Мы воюем за объединение Кальрадии, за нашего короля Гарлауса, её законного правителя.
- Так-то оно так, но остальные-то короли - чем не законные правители? У всех есть права, все равны. Вот и доказывают эти свои права силой оружия. А объединение, - Джос задумался. – Это хорошо, конечно, но когда деревни выжигают и вырезают, я не думаю, что крестьяне так уж радуются этому объединению. Да и потом, какое им будет до этого дело? Их перестанут резать ни за что – вот и вся польза крестьянам от объединения Кальрадии.
- А этого мало?
- Этого достаточно, но кто бы ни победил в итоге, всегда найдётся несколько деревень, которые были выжжены победителями во имя этой великой победы. Вот так. И никаких мечтаний о благородной войне.
Над костром повисла тишина, лишь вода бурлила в котелке. Мэтт встал и подбросил в воду крупу.
- А ты сам-то откуда? – спросил, наконец, Грон.
- Лайоши, - коротко отозвался Джос.
- Ох, прости, брат, должен был я догадаться. Прости. Я слышал, что там случилось на той неделе. Твоя семья?...
Джос покачал головой и опустил голову. Грон молча достал бурдюк и налил ещё по одной. Выпили так же, не произнося ни слова. Наконец, Грон осторожно заговорил:
- Ты прав, конечно. Мы не свободны, потому, что у нас было два пути – пойти на войну, где за нас будут решать, что делать, или остаться в деревне, и ждать, когда придут враги. Но наши лорды ещё более несвободны – они должны делать то, что велит им король. Для них нет выбора. И это хуже. Я пошёл на войну, чтобы всё это, наконец, закончилось, Кальрадия стала единой, и больше не было сражений, в которых погибали бы крестьяне.
- Король свободен. Ему все подчиняются, - зачем-то вставил изрядно захмелевший Мэтт.
Грон покачал головой.
- Король обязан вести себя так, как ведёт – командовать войсками, воевать, управлять – потому, что он король. Это предполагается. Он несвободен от рождения.
- Ладно, братцы, - покачал головой Джос. – Вы уж меня простите, я сорвался. Что-то меня понесло. Давайте спать уже.
- Всякое случается, - улыбнулся Грон и похлопал пехотинца по плечу. – Ты ложись, отдыхай. Завтра возьмём эти стены, погуляем на славу!
Грон удалился, поддерживая шатавшегося всадника, и Джос снова остался один. Он лёг, завернувшись в походную постель, но так и не смог заснуть до утра. Он смотрел на остывающие угли, а потом – в темноту, пока не забрезжил рассвет.
На следующий день стены Брешти пали. Бой был трудным – защитники сражались за каждую улицу. Когда после боя Джос, раненный в плечо, попытался отыскать новых товарищей, его ждала скорбная новость. Отряд вейгирских дружинников прорвался к оставшейся без прикрытия линии лучников. Никто из тех, кто там был, не выжил. Вдвоём с Мэттом они выпили в память о Гроне.
Джос недолго прослужил после этого. Месяц спустя он дезертировал вместе с тремя своими товарищами. Вскоре после этого дезертиры были пойманы королевскими войсками и повешены.
Мэтт был посвящён в рыцари и пал в степях от кергитской стрелы.
Война за объединение Кальрадии продолжалась ещё почти три года. После её окончания мир наконец-то пришёл на эти земли. Кроме банд разбойников никто больше не разорял мирные селения.
" );
_last = ipsLightbox.lightboxImage.src;
}
}
/* Check for init and then keep checking for new image */
_to = setTimeout( "gbl_addDownloadButton()", 1000 );
}
//]]>