Empire Total War: История одного года. Россия. 1739г.

Лучшему автору. Золото. По итогам голосования пользователей сайта и форума СиЧъ total war данное произведение было признано лучшим. Автор является победителем 1-го конкурса AAR (After Action Report) и награжден соответствующей медалью.

1823 год, Николаев, Школа кавалерийских юнкеров, 3-ий эскадрон гвардейской кавалерии.

 

- Сегодня, молодые люди, наше последнее занятие по истории, - объявил своим юным слушателям полноватый офицер в полковничьем мундире. – Через неделю многие из вас станут подпоручиками, а отличники – и вовсе поручиками. Как бы ни сложилась ваша армейская судьба, вы всегда должны помнить о примерах героизма, которые овеяли славой русское оружие. Более всего, как вы знаете, такими примерами оказался богат самый непростой год для России – 1739-ый, когда мы были вынуждены объявить войну Османской Империи.

Полковник Павел Пахомович Изотов, которого бессердечные юнкера слегка презирали за принадлежность к пехоте, отчего за глаза называли Пал Хромыч (тяжкая хромота образовалась у него после ранения картечью в австрийской кампании), доковылял до учительского кресла, грузно сел и, расправив золотые шнуры эполетов, продолжил свою речь:

- По предыдущим урокам вы должны помнить, что к 1731 году Россия решила все свои экономические и политические проблемы. Кроме одной, имя которой – Крым. Мы завоевали Швецию и Польшу, усмирили Грузию и Дагестан, раздробили Восточную Пруссию и заключили торговые договора со всеми сильнейшими мировыми державами. Но Крым…

Мы отдали полуостров туркам взамен на торговлю по Черному морю, когда держава переживала тяжелое время русско-шведской войны. Государя нельзя винить за этот вынужденный шаг: в те годы доход от торговых отношений с Османской Империей помог наполнить казну России. Но время идет, и пришло время возвращать крымские земли под власть русской короны… Султан Мехмед I не шел ни на какие уступки, отказывался от всех предложений – ни Молдавия с Грузией, ни баснословный золотой выкуп, ни новейшие технологии не могли заставить его вернуть Крым законным хозяевам. Надо сказать, это было опрометчивое упрямство… К тому времени Россия имела уже восемь полных армий, закаленных во множестве баталий. В каждой армии были именные пехотные и кавалерийские полки, особо отличившиеся на поле брани. Шло усиленное перевооружение новыми типами артиллерийских орудий, а в Сухуми тайно строился могучий флот, готовый драться за господство на Черном море.

Восемь лет длились безуспешные переговоры! Когда дипломаты осознали тщетность своих усилий, им оставалось сыграть свою последнюю партию – вручить султану манифест русского царя…

1739 год, Стамбул, дворец великого визиря Ибрагима Балтаджи.

Повернувшись спиной к русскому послу, великий визирь вовсе не думал демонстрировать тому свое неуважение. Он просто не хотел, чтобы этот достойный человек видел след слабости – внезапно набежавшую слезу, сдержать которую визирь не сумел. И теперь купола Софийского Собора, на которые якобы глядел могущественный турок, расплывались перед его взором.

Ибрагим-паша с великой горечью думал, что все его усилия пошли прахом: удержать русских от войны не удалось. Их не испугала даже огромная армия, сидевшая в Крыму. Не смутил мощный турецкий флот, не остановили значительные силы на территории Армении и Азербайджана… Что ж, эта самонадеянность русским дорого обойдется. Кровью умоются… С этой воинственной мыслью он обернулся к послу, который уже заканчивал читать царский манифест:

- …Исчерпав до конца миролюбие наше, мы вынуждены высокомерным упорством Османской Империи приступить к действиям более решительным. Того требуют и чувство справедливости, и чувство собственного нашего достоинства, и честь России. Османская Империя отказом своим поставляет нас в необходимость обратиться к силе оружия. Ныне, призывая благословление Божие на доблестные войска наши, мы повелели им вступить в пределы Турции.

Не сдержав чувств, на последней фразе русский посол все-таки дрогнул голосом. Великий визирь не без удовлетворения отметил этот факт, и с ноткой превосходства бросил:
- Значит, все-таки война?
- Война, Ваша Светлость, – взявши себя в руки, твердо ответил дипломат.

1823 год, Николаев, Школа кавалерийских юнкеров, 3-ий эскадрон гвардейской кавалерии.

- Выбить янычар из Крыма – такова была главная задача турецкой кампании 1739 года. Вот, взгляните, - полковник Изотов кивнул на карту Российской Империи. – Видите полуостров? Теперь представьте, что на этом клочке земли располагались 6 турецких полнокровных армий, не считая гарнизона Бахчисарая. Отборные псы султана, окопавшиеся от Перекопа до Керчи, они напряженно ждали русских. Однако государь Петр I свои полки в Крым не повел…

По классной комнате прошелестел недоуменный вздох. Изотов усмехнулся:

- Точно так же, как и вы сейчас, были удивлены турки в те времена. Они надеялись, что российская армия сама влезет в крымский мешок и будет там полностью изничтожена. Однако государь пошел на хитрость: он начал наступать с Кавказа. Армия генерала Вербицкого вошла в Азербайджан, войско Каменского осадило Эриван, а полки Бориса Голубкова двинулись через Армению прямо на Анкару, по пути разрушив Синоп – главную базу черноморских сил турецкого флота. Тут надо сказать, что у нас не было нужды волноваться за Балканский фронт: там наступала армия союзной нам в те годы Австрии.

Пожилой полковник, кряхтя, выбрался из своего кресла и дохромал до классной доски, на которой висела карта. Сняв со стены кавалерийский стек, он провел его концом большую дугу – от Молдавии до Ростова:

Empire TW: карта Крыма

- Диспозиция образовалась такая: четыре из восьми армий полукругом охватили Крым с севера. Петр надеялся, что турки не удержатся от соблазна и покинут полуостров – ведь оттуда рукой подать до Киева, а то и до Москвы. Еще три армии, как я сказал, были на Закавказском фронте. Восьмая в войне не участвовала, она оставалась в Варшаве на случай враждебных поползновений Пруссии. Сообразив, что русские не собираются штурмовать Крым, турки сделали то, чего от них ждали: вышли с полуострова на простор малороссийских степей, потекли своими армиями на Киев и Кишинев, Ростов и Воронеж – как раз туда, где их ждали…

Полковник почему-то вздохнул и замолчал, глядя поверх голов юнкеров. На его лице промелькнула тень печали, и он объяснил ее причину:

- По воле случая вышло так, что первый бой той кампании приняли отнюдь не регулярные войска. Я уже говорил вам, что армия перевооружалась, туда поступала новая артиллерия, включались гренадерские и егерские полки. А части казачьей пехоты, отслужившие свое, отводились в тыловые гарнизоны… На одну из таких частей, которая не успела отойти в Галицию, наткнулась огромная турецкая армия Энвер-паши, вышедшая из Крыма. Конечно, можно было рассеяться по степным балкам… Но от царя поступил твердый приказ: от рати не уклоняться, дабы потрепать неприятеля перед встречей с нашими основными силами. Так три полка казачьих пластунов и шесть батарей устаревших 12-фунтовых пушек приняли неравный бой под Тирасполем. 2-ой батареей командовал мой дед, капитан артиллерии Юрий Петрович Изотов…

1739 год, Херсонская губерния. Баталия близ Тирасполя.

Едва рассвело, темные массы вражьих колонн устремились к холму, на котором обреченно застыли 18 орудий и 320 казаков. Около 400 человек против 1600 турок. Каждый знал, что живым с этого поля не уйдет. Вместе с тем понимали: чем больше врагов уложат они сейчас, тем легче дастся общая победа.

Залп 1-ой батареи послужил общим сигналом – дымом окутались все 18 пушек. Поначалу палили ядрами, готовясь в любой момент перейти на картечь… казачьи полки стояли позади орудий, готовые немедленно выступить вперед и прикрыть собой пушки. Увы, этот план вдребезги разнесла турецкая кавалерия, атаковавшая с тыла не орудийные расчеты – а именно казаков.

Неисчислимой армадой конники-дели вместе с татарской конницей навалились на ошеломленную ударом пехоту – и в мгновение ока смяли ее. Кто-то побежал, кто-то пытался сопротивляться, но выстрелов уже не было слышно – шла отчаянная рукопашная драка, когда до пушкарей доносились лишь гортанные крики басурманских наездников да вопли русских казаков, рассеченных турецкими саблями. Командир 2-ой батареи капитан Изотов, скрепя сердце, приказал своим пушкам развернуться в тыл и вдарить картечью по человеческой массе, в которую сплелись казаки и кавалеристы… "Простите, братцы!" – мысленно вскричал он, и скомандовал залп. Тысячи кусочков металла врезались в серые шинели и гнедые лошадиные бока, которые мгновенно окрасились красным…

А тем временем визжащие толпы семаатских янычар волнами захлестывали позиции артиллеристов. Турки бежали по телам своих сородичей, устилавших все пространство перед холмом: картечь вырубала целые просеки в рядах атакующих. Вот отряд в 120 человек приближается к пушкам 5-ой батареи… когда они добегают до раскаленных орудийных стволов, их отряд уменьшается на треть – и тут же артиллеристы, до последнего момента не прекращавшие стрельбу, гибнут под ударами кривых сабель.

Дольше всех держалась стойкая 2-я батарея – ее солдаты, отбросив запальники, схватились за оружие и вступили в свою последнюю сечу. Турки, рассвирепевшие от упрямой стойкости русских артиллеристов, пытались рубить даже чугунные стволы ненавистных орудий – и падали, пронзенные точными сабельными ударами пушкарей. Когда основное сопротивление было подавлено, когда тело капитана Изотова уже растоптали конские копыта, на батарее началась резня – обезоруженных артиллеристов кололи и рубили напропалую, не давая никому уйти вслед за остатками позорно бежавшей казачьей пехоты…

Итог первого боя с турками оказался трагичным, но… вдохновляющим: погибло большинство державших оборону, но эти 300 человек забрали с собой почти 600 янычар. В каждом турецком полку имелись потери, армия Энвер-паши ослабла на треть.

Эту услугу сполна оценил князь Серебрянников, который спустя месяц всеми силами атаковал противника и отомстил за каждого русского солдата, погибшего в первом бою под Тирасполем.

А тем временем по всему театру военных действий разворачивались другие сражения...

11 июля 1739 года. Черное море, 200 миль к юго-востоку от Керчи.

Флот, тайно строившийся на сухумских верфях, первый раз вышел в море - на учебу такелажных команд. Боя не планировалось, поэтому крюйт-камеры были задраены, а к пушкам никто и не думал подавать ядра. Верхушки мачт турецкой эскадры, показавшиеся из-за горизонта, застали врасплох всех – в том числе и адмирала Федора Апраксина, который поначалу даже не отдал команды изменить диспозицию… Шесть русских кораблей (из них всего два тяжелых) вразнобой шли навстречу грозным турецким судам, державшим идеальный кильватерный строй. Наконец на фок-мачте адмиральского флагмана "12 апостолов" взвилась целая гроздь разноцветных сигналов.

- Изготовиться к бою! Во фронт уступом влево! Зарядить ядрами! – громко перечислял команды флагмана сигнальщик линейного корабля "Гавриил". 74 орудия этой гордости российского флота не были зачехлены, как на других судах: капитан Томилин всегда был наготове – что называется, держал порох сухим. Поэтому первый залп по врагу дал именно "Гавриил". Его пушки, заряженные книппелями, просто ободрали оснастку головного турецкого корабля: паруса огромного фрегата "Метхи Исфахан" сначала вздулись громадными пузырями, а потом повисли бессильными тряпками. Фрегат начал останавливаться – его дырявым парусам не хватало ветра, как воздуха запыхавшемуся курьеру. Шедшие за ним турецкие корабли начали натыкаться друг друга, сломали четкую линию и принялись спешно разворачиваться в разные стороны, чтобы не столкнуться с "Метхи Исфаханом". Эту толчею гигантов с двух сторон поливали ядрами легкие русские бриги, гулко рыкал жерлами 74 пушек "Гавриил", ему вторили 48 орудиями "12 апостолов"…Но силы были неравны. Турецкие линейники быстро оправились от сутолоки первых минут боя. Под их огнем загорелся и начал выходить из боя бриг "Архангел". Затем внезапно, будто не выдержав тяжести обрушившихся на него ядер, ушел под воду бриг "Ярослав". Корабль 6 ранга "Евсевий" сумел поджечь турецкий фрегат, но и сам тяжело пострадал от его картечи – палубы были скользкими от крови команды, павшей почти поголовно.

Ситуацию переломил подвиг "12 апостолов": укрывшись под крылом черного дыма от горящего турецкого флагмана, адмирал Апраксин сумел подвести свой корабль к борту самого крупного неприятельского судна – и отважные матросы бросились на абордаж. "За царя! За Россию!" Прямо с мачт и талей они прыгали на палубу вражьего фрегата, наотмашь рубили опешивших турок, бились абордажными топорами и причальными крючьями, а здоровенный боцман Иван Ослябин махал шлюпочным веслом, снося целые ряды проклятых башибузуков…

В этой кромешной обстановке турецкий офицер не нашел ничего лучшего, как скомандовать "Огонь!" своим пушкарям. Огненный выдох 42 орудий в упор не выдержала бы и крепостная стена… Что уж говорить о деревянных переборках пороховой камеры русского корабля! Мощный взрыв полыхнул над морем, приподнял "12 апостолов" в воздух и грузно опустил прямо на борт турецкого фрегата, решившегося на самоубийственный залп. Через минуту оба корабля, так и не разжавши смертельных объятий, скрылись под водой…

Картина величественной гибели адмирала Апраксина и его корабля так потрясла турок, что несколько их судов, еле державшихся на плаву, попытались обратиться в бегство – но были легко потоплены почти неповрежденным "Гавриилом", чья команда просто осатанела от потери своего флагмана.

…Домой возвращался один "Гавриил". Он шел с приспущенным флагом, исполненный скорби по павшим товарищам. Единственный русский корабль, выживший в этой беспримерной битве, с которой началась череда славных побед российского флота…

1739 год, окрестности Анкары, 5-ая армия графа Шереметьева.

- Глянь, Вань, какие чудо-юдища! – толкая локтем старого солдата, испуганно прошептал рядовой Псковского полка Андрюшка Житов. Из клубов серого дыма на выжженное поле выезжали странные лошади – вдвое выше крестьянских кляч, да куда там – много крупней даже сытых битюгов Конной артиллерии!
- Божья конница! – в страхе продолжал Андрюшка, углядев всадников в белых одеждах, восседавших на горбатых спинах загадочных скакунов. Пожилой солдат Иван Хромов сердито сплюнул:
- Будет болтать! Не божья, а арабская! Ты че, малец - верблюдов не видал?

…Армия графа Шереметьева отражала последнюю, пятую волну турок, навалившихся на захваченную русскими Анкару. Пять армий султана еще с зимы спешили из Персии, пытаясь перехватить стремительного графа, но он успел занять город и теперь стойко дрался в его предместьях.

Тяжкие потери уполовинили силы россиян, но и турки бились на последнем издыхании. Однако силы их были все еще велики, и хотя славная артиллерия сумела изорвать в клочья грозную верблюжью кавалерию, пешие башибузуки с кривыми саблями все-таки заняли окраины Анкары. Исход последнего боя должен был решаться уже на городских улицах, а решился… в чистом поле, где совершил свой геройский подвиг молодой конногвардеец. В момент наивысшего напряжения боя, когда Шереметьев уже готов был командовать ретираду усталым полкам, фигурка всадника на белом коне вдруг появилась на том холме, где трепетал османский флаг. Неизвестный конник прорвался сквозь строй отборных головорезов, догнал улепетывающего знаменосца и на скаку вырвал у него штандарт с тремя полумесяцами. Затем одним движением покрыл круп своего коня бордовым полотнищем, на глазах у взвывших турок опозорив их знамя, и поскакал к русским позициям. Дерзкий захват турецкого флага оказался событием настолько духоподъемным, что солдаты Шереметьева без команды ринулись в рукопашную атаку. Даже без обычного "ура!", молча, с надсадным выдохом вонзали сталь штыков в ненавистные тела башибузуков, и эта беззвучная решимость, эта ледяная ярость сковала предательским холодом сердца янычар. Их ряды дрогнули…

Тагир-паша мрачно развернул своего коня и двинулся прочь, не обращая внимания на гулкие разрывы за спиной. Командующий объединенными турецкими силами понимал, что с этого момента Анкара навсегда потеряна для Османской империи…

 

1739 год, недалеко от Тигины, 1-ая армия князя Серебрянникова.

В Молдавии тоже еще с зимы теснились силы немногим меньшие, чем шедшие на Анкару. Две самые крупные из пяти неполных турецких армий атаковали князя Серебрянникова, едва сошел снег.Российской армии опять пришлось принимать неравный бой, в котором порох почти не играл роли: в битве сошлись турецкая сабля-дура да русский штык-молодец.

Исход сражения опять-таки решила конница: на этот раз 17-Ахтырский Его Величества Гусарский полк искусным маневром зашел в тыл османам, и атаковал в момент наивысшего напряжения рукопашной схватки.

Увлеченные боем турки не сразу расслышали гул земли под сотнями копыт, а когда узрели опасность у себя за спиной, опоздали перестроиться в новый боевой порядок. Гусары и конные егеря гнали остатки турецких войск, побросавших оружие, до самой Тигины… За ту славную баталию князю Серебрянникову был жалован орден Святого Иоанна Иерусалимского, доставленный прямо в походный шатер.

1823 год, Николаев, Школа кавалерийских юнкеров, 3-ий эскадрон гвардейской кавалерии.

Полковник Изотов закончил долгий рассказ, отошел от карты и, снова утвердившись в своем кресле, взглянул на притихший класс. Юнкера, зачарованные картинами давних сражений, витали где-то в облаках мечтаний о собственной славе… Павел Пахомыч усмехнулся и указал на стену, где висел огромный портрет Петра Первого:
- Вернитесь на землю, господа, и взгляните на эту картину. По приказу Петра она писана в честь героев 1739 года. Первый российский император опирается на пушку артиллеристов, павших под Тирасполем. Под левой его рукою – карта морского сражения с линейного корабля "Гавриил", а в правой он сжимает саблю ахтырских гусар, отличившихся под Тигиной. В сем есть глубокий смысл: хотя война с турками продолжалась еще долгих четыре года, именно в 1739-ом были заложены основы победы. Петр Первый понимал, что своим величием Россия обязана храбрости русских пушкарей капитана Изотова, канониров адмирала Апраксина, кавалеристов Шереметьева и Серебрянникова… Будьте же и вы в своей ратной службе достойны столь славных предков…

Урок истории окончен, молодые люди. Через час у вашего эскадрона – вольтижировка, потом занятия по полевой фортификации… Не запаздывать!

Эта статья прислана на конкурс "Лучшее художественное описание пройденной кампании в Empire Total War", так называемых AAR-ов (After Action Report). Подробнее о конкурсе можно узнать на нашем форуме

 

Комментарии   

+1 #21 Adriano11 12.04.2013 16:55
А Петр Первый умер в 1725 году, поэтому никак не мог заказать картину в 1739. Анахронизм :)
А рассказ очень хороший получился. В лучших традициях русского реализма :)
Цитировать

Добавить комментарий

Ссылки в комментариях не работают. Надоела капча - зарегистрируйся.

Защитный код
Обновить