А была ли альтернатива?
Мнение историка
Игорь Павловский, кандидат исторических наук, доцент МГУ им. М.В. Ломоносова
Чего не сделал Иван Грозный?
Что же принесло русскому государству правление Ивана IV — величайший взлет или величайшее падение? Историк Р. Г. Скрынников видит именно в опричнине Ивана Грозного причину Смутного времени, наступившего на Руси в начале XVII века. При Иване Грозном с Россией действительно что-то случилось. Английские путешественники середины XVI века писали о ней как о богатой и сильной стране, но уже к 1580-м годам констатируются повсеместное запустение, нищета. Кто же виновник этого кризиса? Как правило, виновным признается царь Иван IV.
Надо признать, что отчасти причиной этих обвинений стал он сам. Он действительно был большим любителем политических спектаклей и сам создал образ Грозного царя, единолично управляющего судьбой своей страны. И хотя этот образ противоречит многочисленным и сложным факторам внутренней жизни России, сила таланта русского царя была настолько велика, что мы, не рассуждая, принимаем его театральный лик борца с самовластием боярства — государя, который, не жалея сил, вытравлял крамолу и предательство из своего государства. Между тем историки В.Б. Кобрин и С.Б. Веселовский, проведя исследование списков репрессированных Иваном IV людей, а также списки земельного реестра — до и после опричнины, — пришли к выводу, что репрессии не носили исключительно антибоярской направленности, а были по своему характеру куда сложнее.
Известно, что в организации опричнины участвовали знатные боярские фамилии. Читая письма Андрея Курбского, можно видеть его упреки царю в том, что тот устранил «хороших» советчиков (читай — Курбского) и поставил рядом с собой других — тоже бояр, но злобных, хитрых и «плохих». Но мы тем не менее привыкли верить царю в том, что он — самодержец, борющийся с боярством. Таковы воздействие и сила образа, созданного самим Иваном Васильевичем. Он ни в коем случае не желал выглядеть слабым, для него — лучше необоснованно жестоким, чем слабым. В известной полемике с Курбским царь мог бы легко парировать упреки в самовластии указанием на тот факт, что он первым в русской истории созвал русский парламент — Земский собор, но ни в одном историческом документе Ивана Грозного мы не найдем ни слова об этом историческом решении. Видимо, потому, что ему было стыдно говорить о том, что он считал слабостью, которая разрушала образ бесконтрольного владыки и хозяина Земли Русской. Можно указать и на земскую реформу Ивана IV, которая в совокупности с так называемой губной реформой, проведенной при его матери Елене Глинской, завершила создание русского самоуправления от крестьянской общины до Земского собора. Но опять же — где Иван с гордостью упоминает об этом своем судьбоносном деянии? Нигде. В нашем сознании Иван Грозный прочно связывается не с земской реформой, Земским собором, крупными успехами во внешней политике, процветанием экономики, а — с установлением самодержавия, опричниной, поражением в Ливонской войне, опустевшими деревнями, по которым разъезжали опричники, превосходящие в своей жестокости все мыслимые пределы, а еще — с хрестоматийным живописным полотном «Иван Грозный и сын его Иван»…
А так ли ужасен и кровав был пресловутый Иван IV? Не имея желания превратить его образ во что-то исключительно добродетельное, не могу и бездумно повторять наветы на него. По разным подсчетам (все они по понятным причинам не отличаются особой точностью), царь Иван за время своего царствования погубил от 3 до 30 тысяч человек. Хотя, ужасаясь этими фактами, к другим коронованным диктаторам и убийцам мы почему-то относимся с куда меньшей строгостью. Откуда же такой подход, такая двойная нравственная бухгалтерия?
Французский король Карл IX за одну только Варфоломеевскую ночь зарезал несколько тысяч своих подданных. А Генрих VIII — этот женолюбец и религиозный реформатор, разве ассоциируется у нас с образом кровавого безумца? Нет. А ведь этот монарх только по религиозным приговорам казнил около 100 тысяч человек. Но раз сам Генрих не говорил, что он кровавый диктатор, мы и не считаем его таковым. Напрасно автор материала пишет о репрессиях Ивана IV как о чем-то из ряда вон выходящем. Вопиющими были, скорее, их отнюдь не большие масштабы и определенная осмысленность.
Автор, достаточно интересно повернув проблему правления великого государя, пользуется широко распространенными стереотипами, как доказанными фактами, оперирует поэтически-политическими образами — как истиной. Так, он пишет о том, что «на Руси постепенно утверждалось и представление о Москве, как Третьем Риме, и о «русском мессианстве», и о «крестовых походах» применительно к Руси — как о само собой разумеющихся фактах.
О крестовом походе русских князей против половцев в 1111 году, не греша против исторической истины, говорить еще не зазорно, но что можно сказать о веке XVI? А потому сомнения в историчности такого подхода имеют место. Что же касается идеи «Москва — Третий Рим», то считать ее идеологической доктриной Московского государства, по моему мнению, не более чем политический стереотип. Определение это было впервые употреблено монахом одного из псковских монастырей Филофеем в письме к государю московскому Василию III. Письмо было ругательным. Страна, которая осталась единственным в мире оплотом православия, по мнению автора письма, погрязла в самых разнообразных грехах. С трудом представляется, что Василий III или Иван IV цитировали такое послание в идеологических целях. Трудов Василия не осталось, в текстах же Ивана и его сына Федора ничего подобного не встречается.
Византия, прежде чем обратиться к Западу и Римскому Папе за помощью против турок, много раз взывала к своим единоверцам. Но ни одного раза русские не выказали ни малейшей заинтересованности в подобных действиях. После этого Константинополь обратился к Риму и, заплатив за предполагаемую, но не состоявшуюся помощь позором флорентийской унии, пал под ударами турок. О каком же мессианстве Ивана Грозного можно говорить? Иван Васильевич принимал в подданство и мусульман, и язычников, даже не требуя от них акта принятия православия.
Нельзя согласиться с автором статьи и в том, что Адашев, Сильвестр и Андрей Курбский были удалены от царского двора из-за споров о Ливонской войне. Это один из центральных вопросов, где связываются воедино внешняя и внутренняя политика государя, но — связываются напрасно. Здесь не одна причинно-следственная связь, а целых две большие проблемы. Первая из них — причина разрыва царя с кругом его ближайших советников (избранной Радой), вторая — предпосылки Ливонской войны.
Идея этой войны родилась отнюдь не в теремах Московского Кремля. Когда мы говорим об открытии в конце XV века Американского континента, то редко задумываемся об огромных экономических последствиях этого события. В начале XVI века в трюмах испанских и португальских кораблей в Европу потекли реки серебра. Количество этого благородного металла было таково, что цена на него упала сначала в десятки, а потом и в сотни раз. В результате в Западной Европе произошла так называемая «революция цен» (выросших в те же десятки раз). При этом создалась очень большая разница в ценах между Западной и Восточной частями Европы. Даже в центр континента серебро не поступало в таких огромных количествах, а восточнее — и вовсе не доходило. Так что цены на продукты и сырье в Польше и Литве были немногим выше, чем в начале XVI века, в России же они не изменились вовсе. Покупать в восточных районах Европы все, что продадут, везти на Запад и там продавать, получая сотни процентов чистой прибыли, — вот что занимало умы европейских торговцев в течение XVI и XVII столетий, пока держалась эта разница цен. Если бы Московское государство не было отброшено от Балтийского моря, куда его привел Иван Грозный, то миллионы рейхсталлеров, которые Германия, Польша, Литва и Швеция надеялись получить на спекулятивной торговле, уплыли бы в карман московитов…
Так что Ливонскую войну Русь не выбирала. Война была навязана ей европейской дипломатией, европейскими экономическими интересами и внутренними проблемами.
Кажется, что прибывший через Архангельск к московскому государю английский посол Ченслер лукавил, объясняя, что он будто искал транзитную дорогу на Восток. Англия получила от России именно то, что хотела от нее получить Германия — монопольное право закупать по российским ценам российские же продукты и везти их в Европу.
Приезд английского посла и полученные им для своей страны права означали, что Русь фактически вступила в общеевропейскую борьбу на стороне коалиции молодых национальных монархий. Готов был сложиться военно-экономический союз — Англия, Франция Московия — против Германии, Испании, Нидерландов и Польши. Переписка Ивана Грозного с Елизаветой I — вовсе не проба пера в эпистолярном жанре, а разговор союзников. Не случайны упреки Ивана английской стороне в невыполнении взятых ею на себя обязательств. Англия просто использовала Россию, и иллюзии Ивана IV относительно честного союза с ней, несомненно, были его крупной внешнеполитической ошибкой.
Возможно, лучше было бы осваивать южнорусские земли, но такой возможности у страны не было, поскольку на территорию Руси пришла общеевропейская война. И война эта была не с Ливонским орденом, Речью Посполитой и Швецией (таковую войну русские еще могли бы выиграть). Война велась с потоками того самого американского серебра. И вот ее, да еще с учетом того, что в 1568 году император Священной Римской империи Максимилиан II Габсбург заключил мир с турецким султаном Селимом II, признав себя его данником, и направил военную экспансию Турции на Москву, Россия выиграть не могла никак.
Действительно, существовавшая альтернатива касалась методов ведения внутренней политики. Это очень непростая тема, которая, несомненно, заслуживает отдельного разговора. Однако и тут внешнеполитические проблемы наложили сильный отпечаток на весь ход внутриполитических процессов. Величайшее напряжение сил в многолетней войне имело следствием опустение русских деревень к 1580-м годам.
Если принять во внимание все упомянутые обстоятельства, то отношение к Ивану IV неизбежно меняется. В сознании возникает рассудительный и, когда надо, решительный государственный деятель, хотя и не лишенный иллюзий во внешней политике и осложняющий свою внутреннюю политику склонностью к театрализованным эффектам. Вот только правление его пришлось на тот период в истории Европы, когда для России сложилась крайне неблагоприятная внешнеполитическая обстановка.
Вначале царствования Ивана Васильевича его умение слушаться советов и желание проводить взвешенную политику привели страну к экономическому подъему и росту ее военного потенциала. Но именно эти события породили среди европейских держав зависть и недоверие к Московскому государству, создали условия для формирования против него «восточного барьера». В этой ситуации Ивану IV не хватило сдержанности и таланта не спешить, которыми обладал, например, его дед Иван III. Была ли возможность избежать катастрофы? Возможно, да. Эта возможность касалась методов ведения внутренней политики уже во второй половине 1560 — начале 1580-х годов, когда линия поведения Ивана оттолкнула от него русское общество. Царю не хватило мудрости увидеть источник суверенности его власти. Последствия такого выбора сказались не только на Московском государстве, но и на всем православном мире: решающий успех войскам Стефана Батория принесли недавние союзники русских — казаки Запорожской Сечи. Русь стала на пагубный путь борьбы государства и общества.
» Нажмите здесь чтобы показать Хинт... «
]]>
http://www.vokrugsve...es/?item_id=316
]]>
Добавленно - [mergetime]1192635580[/mergetime]
Иван Грозный свою знать "охолопил", так на этом он и имя Грозный заработал.
А вот альтернативный взгляд на личность этого Царя:
Одним из многих документальным свидетельством почитания Царя Иоанна IV Васильевича Грозного являются опубликованные газетой “Русский Вестник” “Святцы Коряжемского монастыря” (1624 г.), в которых на обороте 205 листа под датой 10 июня находится запись: “В той же день обретение святаго телеси великомученика Царя Ивана”.
Церковный историк проф. Е. Голубинский в своем труде “История канонизации святых в Русской Церкви” признает, что речь идет о мощях именно Царя Иоанна Грозного, а также отмечает почитание его в лике местночтимых святых, почитание которых прекратилось по какой-либо причине.
Святой Благоверный Царь Иоанн Васильевич Грозный (местночтимый Святой Московской епархии)
В докладе митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия читаем:
«Считаю необходимым остановиться на начавшейся еще в 1990-е годы кампании вокруг имен царя Ивана Грозного и Григория Распутина, сторонники которой настойчиво требуют канонизации этих лиц в сонме святых.
Образы Ивана Грозного и Григория Распутина преподносятся как символы особой «народной» религиозности, которая противопоставляется «официальной религиозности» Церкви. …
Подробно и тщательно изучив все доводы сторонников канонизации царя Ивана Грозного, Комиссия пришла к выводу о том, что нет оснований ни для его прославления, ни для опровержения авторитетных общепризнанных выводов исторической науки.»
В обращения Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II читаем:
«Если признать святыми царя Ивана Грозного и Григория Распутина и быть последовательными и логичными, то надо деканонизировать священномученика митрополита Московского Филиппа, преподобномученика Корнилия, игумена Псково-Печерского и многих других умученных Иваном Грозным. Нельзя же вместе поклоняться убийцам и их жертвам. Это безумие. Кто из нормальных верующих захочет оставаться в Церкви, которая одинаково почитает убийц и мучеников, развратников и святых?..»
Православный старец Николай Гурьянов (Псковоезерский) отвечал в свете учения Церкви Христовой вопрошающим людям, которые смутились позицией священноначалия Русской Православной Церкви, которая повторяет позиции Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия. “Бога благодарить и сказать: прости их, Господи! – сказал батюшка. - Здесь, в почитании этих святых, нет никакого греха и никакой ереси, это они, не подумав, говорят так, нервничают. А раскола никакого нет! Раскола из-за святых нет, никогда не было и не будет! Это все пустое, врагом навеваемое неприятие. Надо мягко объяснять, что мы любим и ценим этих подвижников Христовых, и такое почитание Церковию разрешено и даже одобряется, даже награда от Господа нам за это будет. Мы веруем в их святость, и Церковь разрешает им и акафисты петь, и службы, и иконы писать, потому что в этом выражена духовная любовь к угодникам Божиим.
Так всегда было в Православии… Эта истина хранится в Священном и Святом Писании… Вот вы посмотрите, что надписано на иконе из Грановитой палаты Московского Кремля над главой Царя Иоанна: “Благоверный и Христолюбивый, Богом Венчанный Великий Государь Царь и Великий Князь Иоанн Васильевич, всея Великия России, многих государств Государь и Самодержец” … Это Церковь о Нем так писала… А кто не желает, пусть не молится им, но не ругает, и – сохрани Бог! – пусть не хулят: это великий грех. А мы будем молиться, чтобы Господь всех нас соединил в понимании. А вы не переживайте, пусть вас ругают, бранят, оскорбляют, не отступайте от Истины, трудитесь. Только все делайте по Евангелию, с терпение, храните евангельскую истину. Надо обо всем писать и говорить, только с любовию».
Митрополит Иоанн Ладожский констатирует факты почитания Царя русским народом до революции 1917 года. "Как первый Помазанник Божий на русском престоле Иоанн IV, без сомнения, так же почитался в народе после своей кончины, как местночтимый святой благоверный Царь. Тем более, что перед смертью он принял великую схиму с именем Иона. Это почитание и отражают нимбы на нескольких известных ныне изображениях Государя. До 1917 года на гробницу Иоанна Васильевича в Московском Кремле приходили простые русские люди просить Царя о заступничестве в суде, как небесного предстоятеля перед Праведным Судьей".
Писатель Александр Николаевич Стрижев сообщил, что, когда он работал в отделе рукописей ГБЛ с документами фондов Святейшего Сниода десятых годов ХХ века — до Собора 1917- 1918 годов, он обнаружил там список подвижников благочестия, к канонизации которых готовился Синод. Там были и Блаженная Ксения Петербургская, и Святитель Игнатий Брянчанинов, и Святитель Феофан Затворник, и Святитель Филарет Московский, и Праведный Иоанн Кронштадтский, и ... Царь Иоанн Васильевич Грозный. Всего же в списке было более 25 имён. Естественно, никакой “политики” в решении Святейшего Синода усмотреть невозможно. В начале же девяностых годов прошлого века дух народной любви к Грозному Царю возродился, и в этом также нет никакой “политики”.
В определённых церковных кругах Иоанна Васильевич Грозный считается местночтимым Святым Московской епархии и его деятельность оценивается несколько иначе и не однозначно в том числе и опричнина [37][38]. В заслугу ему ставится что, перед смертью принял великую схиму с именем Иона, возвёл более 40 каменных церквей, основал свыше 60 монастырей, при нём было прославлено 39 (или 52) русских святых, были изданы Степенная книга, Лицевой Летописный Свод, Судебник, Стоглав, Четьи-Минеи, Домострой, были созваны Церковные Соборы в 1547, 1549, 1551, 1553, 1562 годах.
Иван Грозный изображен и на других иконах. Первой и ключевой в этом ряду является икона “Благословенно воинство Небесного Царя” (позднее название “Церковь воинствующая”) находящаяся в настоящее время в экспозиции Государственной Третьяковской Галереи. Икона создавалась для Успенского собора Московского Кремля. Вскоре после венчания на царство (1547 г.) по заказу Царя было выполнено и установлено в Успенском соборе Царское молебнов место (1551 г.). Некогда подобное молебнов место находилось в главном соборе Византийской империи - святой Софии в Константинополе. На него восходил Император после свершения над ним Таинства Миропомазания при священном венчании на царство. Икона составляла с Царским местом единый идеологический и культурный комплекс. Расположенная вблизи Царского места, она во время Богослужения всегда была доступна взору первого Русского Царя — Помазанника Божиего. Однако она служила не для “вспоминания” о величайшей победе Государя, а для постоянного, ежедневного напоминания Помазаннику Божиему о его обязанности перед Церковью Христовой и народом Божиим: защищать чистоту Православной веры, служить защитником православных во всем мире. Эта миссия иллюстрируется изображенным на иконе исходом Церкви — народа Божиего — из Града обреченного в Новый, небесный Иерусалим. Апокалиптические мотивы соединяются в иконе с воспоминанием о конкретном историческом событии: завоевании Казанского царства. Весь облик фигуры в центре иконы свидетельствует, что перед нами Царь Иоанн Грозный. Значительная часть святых, изображенных на иконе — это святые князья северо-западной, Владимирской Руси, предки Иоанна IV. Вся логика заложенной в эту икону идеи требует, чтобы в ее центре находился не греческий Царь, пусть даже св. равноапостольный Константин Великий, не Владимир Мономах, а московский Царь, первый Помазанник Божий на русском престоле. Вся архитектура, вся живопись этого периода задумана и создана как памятник, прославляющий величайшее событие в истории Московской Руси: венчание на царство Иоанна IV, знаменовавшее завершение длившегося сто лет осмысления русским народом процесса перехода миссии “удерживающего” от Константинополя к Москве.
Следующее по времени прижизненное изображение Царя Иоанна Грозного, которое сохранилось до наших дней — это фреска “Митрополит Макарий и Иоанн Грозный” в алтарной части Успенского собора Свияжского Успенского Пресвятой Богородицы мужского монастыря . Время написания фрески определено точно: 1558 год . В 1899 году фреска были реставрирована. Государь изображен с молитвенно поднятыми руками, с обращенным к небу лицом. На голове у него царский венец в виде короны, напоминающий корону, в которой обычно изображают св. Царя Давида. Иоанн Васильевич одет в алый плащ, застегнутый на правом плече и длинное перетянутое в поясе платье блекло-голубого цвета с широкой светлой каймой внизу. По левому бедру спускается золотистая лента, напоминающая лорос. Волосы рыжего цвета и черты лица напоминают о царственном всаднике с иконы “Благословенно воинство Небесного Царя”. Известна так же икона Богоматери Тихвинской из Благовещенского собора Московского Кремля (середина XVI в.) с изображением в клейме Иоанна Грозного и свт. Макария, тогда еще новгородского архиепископа.
Есть все основания полагать, что фреска благоверного и христолюбивого Царя Иоанна Грозного была написана в то же время, что и остальные фрески Грановитой палаты — в конце XVI века, а в 1882 г. только заново обновлена в Царствование Государя Императора Александра III, известного своей приверженностью к русской старине и твердым правлением на страх врагам России. О времени создания фрески свидетельствует и ее стиль. Государь Иоанн Васильевич одет в характерное для написанных в XVI веке великокняжеских изображений длинное платье с поясом и вертикальной каймой по центру. Нимб вокруг головы Царя так же не может считаться поздней “фантазией” палехских мастеров. Например, в Архангельском соборе Московского Кремля все портреты князей из династии Рюриковичей написаны с нимбами вокруг головы, несмотря на то, что никто из них (кроме святого благоверного князя Александра Невского) не был канонизирован Церковью ко времени создания росписи. В то же время, портреты Царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича, стоявшие в Архангельском соборе вплоть до 30-х гг. XIX века, были написаны без нимбов. Это свидетельствует о том, что нимбы на изображениях династии Рюриковичей не могли быть дописаны во время реставрации росписи в 1652-1666 гг., так как тогда, скорее всего, нимбы появились бы и на изображениях первых Царей из династии Романовых. Этого не случилось, но мастера, возобновлявшие росписи, сохранили нимбы в портретах Рюриковичей . Тем более, ни у кого из иконописцев XIX века не могла возникнуть мысль о написании изображения Государя Иоанна IV с нимбом. Для этого был необходим или приказ Императора, или наличие древнего образца, подлежащего возобновлению.
Видимо, в конце XVI века было создано еще одно изображение Царя Иоанна IV с нимбом — “Моление Царя Иоанна Грозного с сыновьями Феодором и Дмитрием перед иконой Владимирской Божией Матери” . На иконе Государь предстоит образу Владимирской Божией Матери в той же молитвенной позе, что и на фреске Свияжского монастыря. На голове у него многоступенчатая корона [как бы много корон – корона Царя царей, то есть императорская корона], напоминающая “Казанскую шапку” - корону Царства Казанского, одежда тоже типична для княжеских изображений XVI века: плащ, застегнутый на правом плече, длинное платье с вертикальной каймой. Имеется и знак императорского достоинства, как и на иконе “Благословенно воинство Небесного Царя” - лорос, перекинутый через левую руку. Вокруг головы — нимб. Черты лица схожи с изображениями иконы из ГТГ и фрески из Свияжска, но здесь Царь выглядит намного старше. Возможно, он изображен в последний год своей жизни. Эта икона, особенно ее датировка, требует тщательного изучения.