Назад
До хутора добрались едва ли не в миг - дорогу разыскивать не потребовалось. Поднятое пожаром зарево осветило небо, указав меж камышей уходящий к реке проезд. Ольгерд поравнялся на скаку со старшим казацкого дозора:
- Сколько там хат?
- Не больше десятка. Хутор.
- А народу много живет?
- Какой народ? Старики да старухи. Десятка три едва наберется.
У Ольгерда немного отлегло от сердца. Если нападавшим нужен был именно слепой кобзарь, стало быть не нашли они его с ходу, вот и начали хаты жечь, чтобы народ на двор выгнать. Подскакав поближе, он приостановил свой маленький отряд и огляделся. Похоже, дела обстояли именно так, как он и предполагал. Дома - глинобитные мазанки, разбросанные вокруг небольшой ровной площадки - майдана, окруженные стенами высокого очерета, гудя, полыхали прогоревшими крышами. Меж домами метались тени вкоторых, по шапкам можно было без ошибки признать татар. Спешившиеся, чтобы не пугать огнем коней, налетчики, размахивая оружием метались взад-вперед в поисках хуторян. Двое, вероятно предводители шайки, оставшись в седлах, стояли на безопасном отдалении, видимо ждали окончания дела.
Ольгерд наскоро прикинул порядок действий. Казаков с ними было пятеро, вместе с ним и Измаилом, стало быть, восемь сабель, Сарабун не в счет. На хуторе же он насчитал не меньше полутора десятков нападавших. С учетом внезапности, силы равные. Конечно, бандиты, устроив пожар, не могли не понимать, завидев издалека огонь, казаки непременно отправят что на хутор дозорных, но так скоро нападения ждать они не могли, чем и следовало не мешкая воспользоваться. Если бы им нужно было просто отбить нападение, либо, дело было бы проще пареной репы, но отряду предстояло не просто вступить в схватку, а посреди ночи в горящем селении обнаружить и спасти слепого беспомощного старика. И это изрядно усложняло задачу.
Ольгерд поднял руку, привлекая к себе внимание спутников.
- Двое твоих, - обратился он к старшему разъезда, - пусть спешатся, да засаду устроят на выезде. Как разбойники побегут - пусть бьют по ним из ружей, словно на загонной охоте. Остальные - давай за мной. Пойдем в обход, потом рассыпаемся по селу. Как начнется пляска, рубите всех, кто под руку попадется, но без шума. Только после первого выстрела, хоть своего хоть вражеского, учиняйте такой гам, будто нас тут не меньше сотни. Пусть решат, что казаки с Сечи подошли. Если запаникуют, то побегут они в плавни, там потом и отловим.
- А я? - спросил Сарабун.
- Ты не воин, а лекарь, твое дело людей спасать. Спешся, да тихо пробирайся к домам задами. Пока мы будем внимание отвлекать, твоя задача не лезть в бой, а попробовать разыскать старика. Если жив, конечно.
Сарабун охнул, перекрестился а потом, скосив глаза на казаков, осторожно плюнул через левое плечо.
Под покровом пляшущих теней, которые отбрасывали освещенные пожаром камыши, всадники, огибая хутор, потекли вслед за Ольгердом. После того как от конных главарей налетчиков отгородили горящие дома, конники, не дожидаясь команды пришпорили коней, споро пошли вперед, развернулись вслед за командиром и ,на ходу рассыпаясь веером, пошли на село. Взметнулись вверх клинки, побежали по ухоженной стали отблески пожаров кровавыми пятнами.
Первым на кого вылетел распаленный предчувствием боя ольгердов жеребец, оказался вооруженный луком татарин. Завидев взявшегося словно ниоткуда казака , вольный сын степей взвизгнул, натянул тетиву, успел пустить короткую злую стрелу - но поздно. Стрела ушла куда-то вбок, а татарин, получив удар с оттяжкой точно между плечом и шеей, всхрипнул и, подергивая руками, упал навзничь. Не думая уже о поверженном противнике Ольгерд, огненным архангелом-громовержцем, вихрем вылетел на хуторской майдан. Огляделся, увидел как казаки гоняют, словно ястребы цыплят,ошалевших разбойников, вбился клином меж двумя бегущими татарами, махнул саблей вправо, попал, переклонился на другую сторону, ударил влево - сталь со звоном наскочила на подставленный ятаган. Татарин скривил лицо, сощурился, показал неровные зубы и попытался пырнуть коня острием под брюхо. Ольгерд, предугадав удар, поднял жеребца на дыбы, пнул басурманина в лоб ногой и, не желая тратить времени на пустое фехтование, вытянул левой рукой пистоль. Направил ствол в середину груди, моля бога, чтобы у того не оказалось под кунтушем стальной кирасы, нажал на спуск. Выстрел в упор оказался удачным - разбойника швырнуло в сторону, словно кость при игре в бабки. Не успел развеяться пороховой дым, как со всех сторон понеслись грозные голоса:
- Давай, хлопцы, навались!
- Правый десяток, перекрывай цепью, живыми всех брать!
- Гарматы, гарматы выкатывай! Да картечью по басурманам!
Казаки, несмотря на боевой запал, строго выполнили приказ. Хотя, насчет пушек было, наверное, зря, подумал Ольгерд. Хватило бы и просто криков - как он и предполагал, уцелевшие разбойники, пытаясь спрятаться в спасительных зарослях, брызнули по сторонам, словно крысы с горящего корабля,. Кинулся Ольгерд в погоню, да вовремя опомнился -не до рубки сейчас. Развернул коня, кликнул казаков, да двинул обратно к пожарищу, старика искать.
За хатами, где-то напротив выезда, бахнуло раз, потом другой - похоже часть разбойников пыталась прорваться тем же путем, как и пришли. Схоронившись от шальной стрелы под крышей колодезного теремка , чудом уцелевшего от огня ( вдруг татарин какой не успев сбежать, в темноте затаился), Ольгерд направил казаков с Измаилом на выстрелы, сам же взял на изготовку заряженный еще карабин и замер, всматриваясь в чернеющие просветы между домами.
Однако прикрывать тылы не понадобилось. Суматошный ночной бой завершился полной и сокрушительной победой. Вскоре из темноты появились двое казаков, стоявших в засаде. Каждый толкал перед собой пленного. За ним вслед, ведя на поводу казацких лошадей, ехал Измаил.
- Чисто все, пан лоевский компанеец! - весело прокричал казак. - Все, как ты и говорил - человек пять по плавням разбежались, засветло переловим, там одна татарва, а без коней они, что без ног, далеко не убегут. А эти вот двое чкурнуть попробовали. Да хлопцы, что в засаде, коней у них подстрелили.
- И что, они после этого, сами в плен сдались?
- Пытались сопротивляться, -пояснил египтянин. - Казаки хотели их зарубить, но я решил, что они понадобятся нам живыми.
- Ох и крут твой богомолец, - с нескрываемым восхищением добавил один из казаков. - Налетел на них из темноты коршуном, с коня спрыгнул, да давай ногами махать, словно гопак пляшет. Лиходеи и сабли достать не успели, как он обоих оглушил да скрутил в бараний рог. Нам осталось только связать, и пригнать сюда, как телков.
К разговору присоединился старший дозора.
- С тех пор, как батька Хмель с московитами побратался, совсем разбойники обнаглели. Виданное ли дело, казацкий хутор под самой Сечью разорять! Да был бы хутор еще, а так, инвалидская команда, с которой и взять-то нечего.
Не грабить они пришли, казак, - ответил старшему Ольгерд. - Убийцы это подосланные. Кобзаря вашего извести хотели.
Глаза казака сузились в две злые щелки.
- Кобзаря нашего? Деда Филимона, говоришь, убить собрались? Да я же на его песнях с мальчишества вырос. Пусть молятся богу своему, чтобы жив он был , иначе гнить им на колу заживо не меньше недели...
- Тогда уж не богу, а богам, -уточнил Измаил. Не знаю, кто из них первый , а второй точно мусульманин.
- Первый швед, - ответил Ольгерд.ь- Хотя,конечно,вполне мог принять ислам.
Пленный вскинул голову, огромный и сверкнул недобрым жабьим взглядом. Перед ними, прищурив глаз, под которым набухал на полщеки свежий кровоподтек, стоял Щемила.
- Зачем на хутор напали? Где кобзарь? - спросил его Ольгерд.
Подручный Душегубца, не признал бывшего пленника. Бросил на всех злой взгляд, пробормотал какое-то шведское проклятие, плюнул под себя и умолк.
Взоры присутствующих обратились к его подельнику - круглощекому бритому татарину в шароварах, овчинной безрукавке, надетой прямо на голое тело и откинутом назад войлочном баслыке.
Татарин не дожидаясь вопросов, выпятил нижнюю губу и произнес:
- Я мурза из Еникев!
Имя это не говорило Ольгерду ровным счетом ничего, но стоящий рядом казак вскинул в удивлении брови:
- Еникеи - ногайская знать. Повезло твоему богомольцу с пленником, за мурзу большой выкуп дадут.
- Где старик? - спросил Ольгерд у мурзы.
- Тот, хоть и понял суть вопроса, на разговор не пошел - начал в ответ браниться на лающем татарском наречии.
Ольгерд повторил вопрос. Брань усилилась.
Стоящий рядом казах пару раз тяжело вздохнул, поморщился, крякнул , отодвинул Ольгерда в сторону, и врезал пленному с размаху кулаком под дых. Дождавшись когда тот восстановит дыхание что-то коротко спросил по-татарски. Мурза тихо застонал в ответ и уже без намека на браваду так же коротко, одной фразой, ответил.
- Они не нашли старика , - перевел казак.
- Спроси, как он здесь оказался, - продолжил допрос Ольгерд. - А этого, - он указал на Щемилу, - отволоките подальше, чтоб он разговор наш не слышал, да берегите пуще глазу. Я его знаю, опасен как змея.
- Мы ждали в условленном месте людей Димитри-бека, - поведал через переводчика татарин, - чтобы забрать ясырь. Но приехал его главный нукер, - мурза дернул подбородком в ту сторону , куда увели Щемилу, - и сказал что даст двести талеров, если мы поможем ему напасть на это селение. Мы очень боялись мести казаков, но двести талеров - большие деньги. Впереди зима, и нашим женам и детям нужны теплые одежды и новые юрты.
- Ну а старик?
- Мы никого не нашли, господин. Селение словно вымерло. Нукер Димитри-бека велел поджигать вначале дома, потом камыши, чтобы спугнуть хашар. Но никто так и не появился. А потом пришли вы...
- Вот, значит, почему разбойники оказались здесь незадолго до нас, - произнес Ольгерд, обращаясь к Измаилу. - делали крюк, чтобы татар с собой прихватить, . чтобы , значит, смертоубийство на них свалить. Хитер Душегубец, нечего тут сказать...
- Здесь, похоже, все ясно , - ответил, нахмурившись, Измаил. - Теперь неплохо было бы выяснить, где же все таки этот самый кобзарь...
Прятаться обитатели хутора умели почище, чем зайцы-русаки, каких в поле наступишь-не заметишь и в темноте себя проявить не спешили. Благо рассвет был не за горами и с первыми лучами солнца на майдане , словно гриб, вырос как из-под земли, помятый грязный как чорт дедок. Разглядев казаков, свистнул, крикнул по-особому, после чего из неприметных схронов , расположенных прямо между домами, словно словно кроты, стали кряхтя выбираться люди.
- Ты что ли тут главный? -спросил дедок Ольгерда, безошибочно признав в нем командира.
- Пока что я, - кивнул тот. - Ты мне , батьку, скажи, как это они вас врасплох не застали?
- Тоже мне, тихушники, - хмыкнул дедок.- Ломили сквозь плавни, громче кабаньего стада. Да они еще за полверсты были , когда мы узнали. Птиц да зверей не обманешь. А схроны у нас надежные, знаем с кем соседствуем. Ну да спасибо вам , казаки-молодцы, за спасение. Сейчас вот немного расходимся, кости разомнем, да обед наскоро сгоношим. Старые мы уже, быстро шевелиться не можем...
- Не вижу старого Филимона, -оглядывая собирающихся на майдане хуторян, ответил с тревогой Ольгерд. - Не могли эти воры его достать?
- Не боись, -ухмыльнулся дедок. - Филимон - то как раз первым их приближение и услышал. Негоже кобзарю под землей дрожать, мы его сразу же в надежный тайник в плавнях вместе с поводырем и отправили. Да вот же и он!
Опираясь на Сарабуна, к колодцу ковылял высокий костлявый седой, как лунь старик с бельмами на месте зрачков. За ними шел мальчишка за спиной у которого болталась на спине кобза.
- Гости к тебе, Филимон! - Окрикнул кобзаря дедок. - Вы тут поговорите, а я пока насчет обеда подсуечусь.
- Значит ты и есть знаменитый сечевой кобзарь? - Спросил Ольгерд подошедшего.
- А ты значит с самой Литвы прискакал, чтобы мои думы послушать? - голос у старика оказался на удивление ясный и чистый, как у совсем молодого.
- Откуда знаешь, что я литвин, -изумился Ольгерд.
- Незрячие слышат то, что зрячим порой и видеть не дано. По тому как человек говорит, можно многое о нем узнать...
- Ладно, раз так. Прав ты, отец. Я литвин. Прибыл сюда из Киева, да только не песни слушать. Хочу, чтобы ты мне бывальщину рассказал.
- Бывальщину? Какую-же?
- Про вора одного. Душегубцем кличут.
- Вздрогнул старик при этих словах всем телом, но взял себя в руки. Поднял бельма горе, подставляя лицо восходящему солнышку, вздохнул, словно что-о себе решая. Медленно, словно взвешивая каждый звук, ответил:
- Не знаю я никакого Душегубца, литвин. И бывальщины рассказывать не умею. Хочешь песен - потерпи, к вечеру , как хуторские люди оклемаются, да казаки твои отдохнут да отобедают, так уж и быть спою. А потом каждый из нас пойдет своей дорогой.
- Может ты его и не знаешь, отец, зато он тебя знает, - качнул головой Ольгерд. - Да так знает, что прислал своих подручных, чтоб тебя убить.
- Ошибся ты, - совсем уж спокойно ответил старик. - Кому нужен слепой кобзарь?
- А вот это мы сейчас и узнаем, - усмехнулся молчавший до сей поры Измаил. - Давайте -ка сюда этого сумасшедшего шведа.
Казаки подвели к колодцу упирающегося Щемилу.
- Ну, теперь говори, зачем тебя Дмитрий Душегубец на Сечь послал? - рявкнул, пытаясь ошеломить пленника, Ольгерд. Да запираться не смей, нам ваш пан Черневецкий, что в старом городе хабарем торгует, всее рассказал, как на духу...
- Ешли фсе снаеш, почему топрос? - шепелявя выбитым зубом, поинтересовался Щемила. Прищурился, оглядел внимательно Ольгерда и вздрогнул всем телом - узнал.
- Потому что нам нужно знать, почему твоему главарю понадобилось вдруг убивать простого кобзаря.
- Ф том, что телает косподин, нет ничего простофо! - проквакал в ответ Щемила. - Толко он никокда не рассвасыфвает что и почему...
- Ты тут не гоношись! - прикрикнул на шведа казак. - Пытать начнем - расскажешь все как на духу. Не то что про приказы полученные доложишь, вспомнишь как мальцом за девками в бане подглядывал...
- У нас ф банях тефки моются фместе, -ухмыльнулся Щемила. Но не нато меня пытать, я сам фсе расскшу. Ты праф, везунчик, произнес он, глядя прямо в глаза Ольгерду. Мой косподин отпрафил сюта, чтобы нафскгда меня завязать ясык этому фот калеке ...
Разбойник резким движением выпростал из-за спины руку. В воздухе сверкнуло, крутясь, короткое тяжелое лезвие. Охранявший Щемилу казак тут же вскинул пистоль и разрядил прямо в голову шведа. Тот рухнул на землю, лицом вниз брызнув кровью и обломками костей из развороченного затылка.
- Отвязался незаметно , злодей. - извиняясь произнес казак. - И нож в рукаве припрятал. Как это он ухитрился, понять не могу, наш Онисим так обыскивать умеет -булавку не спрячешь, а уж вязать пленных -первый мастер в сотне.
- Это моя вина, - бесцветным голосом произнес Измаил. - Нельзя было доверять казакам это чудовище...
Ольгерд резко развернулся к колодцу. Старый кобзарь стоял, качаясь взад-вперед, словно на сильном ветру, держась ладонью за левый бок из которого торчала короткая черная рукоятка и бежала, пропитывая рубаху, тонкая струйка темной крови.
Вперед